25

 

Эя спала недолго. Проснувшись, увидела на экране: "Записка". Она спешно включила воспроизведение.

   " Я улетел ко Второй пещере. Жду там.

     Очень прошу тебя до встречи со мной посмотреть пьесу Ибсена "Бранд".

            Не торопись.

                              Дан"

Ее неприятно кольнуло, что написано буквами, а не записью его лица и голоса.

Ну, хорошо! Причин отказаться выполнить эту его просьбу нет.

Она не спешила: сделала зарядку, приняла душ, поплавала в бассейне, позавтракала вместе с Псом. Надев скафандр, отправилась через озеро к посадкам.

Распустилась еще одна почка. Она втянула носом горьковатый аромат. Было на редкость безоблачно: "солнце" светило вовсю, согревало, ласкало кожу. Под прозрачным куполом дышалось легко: было достаточно кислорода, выделяемого интенсивно работавшим оксигенизатором – пленки, ярко освещенные, подавали к нему много энергии. Эя минут пять посидела на "солнышке", чуть даже не задремала. Потом, вздохнув, надела шлем, застегнула скафандр и направилась обратно.

...Она уселась в кресло, включила стереоустановку и сделала вызов. Погас свет в салоне.

Генрик Ибсен, "Бранд". Пьеса, которая входила в учебную программу лицея. Она ее помнила очень смутно. Основная мысль пьесы ей показалась тогда сама собой разумеющейся, большинство ситуаций – совершенно непонятными. Сейчас она смотрела ее другим глазами.

Священник глухой горной деревушки, сурово и неумолимо требовательный: к себе, окружающим, собственной матери. Ради выполнения долга жертвует он ребенком и женой. Собственным примером ему удается увлечь за собой людей. Но противостоящий ему Фогт, олицетворение пошлой житейской мудрости, ложью о "миллионном вале трески" добивается, что люди оставляют Бранда. Под конец с ним только сумасшедшая Герд, они вместе гибнут в снежной лавине.

 Она смотрела долго: Эта пьеса когда-то шла в театре за два вечера. Сделала лишь короткий перерыв, чтобы немного подкрепиться.

"Все – или ничего!" требует Бранд от всех. Из-за этого становится он престом, священником, деревенской церкви. Отказывает в посещении умирающей матери, желающей во искупление грехов пожертвовать лишь часть имущества – не все. Отказывается уехать, чтобы спасти сына, больного от нехватки солнца в мрачном ущелье: "Разве престом не был я?"

Нет, нет – он не слепой фанатик: его вера, его стремление видеть людей совершенными, цельными, прекрасными заставляют его идти на эти страшные мучения, когда теряет он самых дорогих людей.

Умирает сын, умирает жена. И он не смог победить. Но его больше страшило другое – отсутствие стремления к высокому, прекрасному: "Не то – что не могли, а то – что не хотели!" Непрерывный путь к идеалу – вот смысл жизни.

Но еще в большей степени Эю волнует образ Агнес – жены Бранда. Юная, счастливая, она, встретив Бранда, покоренная его духовной силой, убежденностью, оставляет своего жениха, будущее с которым было ясным, без тревог. Она рядом с Брандом в глухой деревушке среди темных мрачных гор.

Рожденному ею ребенку не хватает солнца, он чахнет. Надо уехать, чтобы спасти его. Бранд согласен, – они уже готовы в дорогу, она выходит из дома с закутанным ребенком на руках. Но крик сумасшедшей Герд "Прест сбежал!" сразу останавливает Бранда – он не в праве бросить свой приход. И Агнес остается – она должна быть там, где и он.

И умирает их ребенок. Печально перебирает Агнес вещи своего потерянного сына: шапочку, пальтишко. В их засыпанный снегом дом заходит цыганка с полуголым ребенком и, увидев детскую одежду, выпрашивает ее. Агнес отдает вещи, дорогие как память о ее ребенке. Но хоть что-нибудь хочет оставить она себе на память. А цыганка просит, и Бранд говорит: "Все – или ничего!" И Агнес отдает последнее – без остатка. Уходит цыганка, унося вещи с собой. Покой и просветление овладевают Агнес, но силы покидают ее. Бранд остается один.

Эя как будто впервые смотрела пьесу: такой, какой она стала благодаря Лалу, мысли и чувства героев драмы были понятны. Они были близки тому, что думал и желал Дан, оставшийся верным всему, чему учил Лал. Дан, который всегда отдавал все без остатка: здоровье, силы – сотворивший чудо, пройдя через муки.

А она? Достойна ли быть рядом с ним? Он стоял перед ней в темноте: "Смотри на Агнес. Сравни и примерь ее к себе. Равняйся по ней. Великие дела требуют не меньших жертв. Уклоняться недостойно. Нельзя ждать, чтобы сделала другая, когда сделать должна ты. Я понимаю, и Лал понимал всю опасность и ответственность. Но нет другой возможности, и ты должна совершить этот трудный подвиг. Мы ждем его от тебя!"

"Ты должна!", "Уклоняться недостойно", "Мы ждем!", "Трудный подвиг". Лихорадочно билась мысль, сопротивляясь из последних сил. Напряженно боролась с Даном, с Брандом, с Агнес, с самой собой. Наконец, измученная, с мокрым лицом, Эя заснула.

 

Это был прекрасный сон. Она была на Земле, стояла босая на опушке леса, среди густой высокой травы. Недавно прошел теплый летний дождик. Свежий запах земли и зелени, чистой, яркой, в сверкающих каплях. Небо очищается, и впереди, за огромным лугом, за рекой вдали – радуга в вышине. Надо идти туда.

Эя проснулась, тихо улыбаясь, спокойная и счастливая. Она все еще видела радугу. А потом вдруг вспомнила вчерашнее, и снова завертелись мысли, но в клубок их, не желая исчезнуть, вплеталась радуга.

Радуга. Радуга. Само слово чем-то тревожило, что-то будило – давнее, смутное, почти начисто забытое. И внезапно вспомнила: "Радуга", повесть о войне. Второй мировой. Она прочитала ее еще в гимназии, вне программы.

...Украинское село, захваченное немецкими войсками. Комендант допрашивает женщину: она партизанка, на нее донесли. Зачем она пришла в село? Ждет ребенка; пришла, чтобы родить его в теплой хате. Коменданту нужны сведения о партизанах, но она ничего не говорит. На страшном морозе, раздетую, беременную, гоняет ее по снегу немецкий солдат с винтовкой. И люди из темных окон хат следят, бессильные помочь ей.

И одна из них не выдерживает, посылает сынишку, и тот тихонько ползет по снегу к сараю, где заперта партизанка. "Тетка Олена, я вам хлеба принес!" Но тут же выстрел: солдат убивает мальчика. Теперь уже мать ползет тайком, чтобы забрать его тело, брошенное солдатами.

И вот он лежит – сын ее, она и остальные дети стоят рядом, в последний раз смотрят на него. "Убили Мишку," говорит маленькая сестренка. "Фашист убил," добавляет брат. Им приходится похоронить его тут же, в хате, вырыв могилу в земляном полу и тщательно разровняв землю, чтобы скрыть следы.

А партизанка прямо в холодном сарае рожает, и фашистские солдаты смотрят и ржут. Она снимает с себя из последнего, что ей оставили, чтобы завернуть ребенка.

Ее снова приводят к коменданту. Она теперь мать, должна думать о ребенке, должна сказать ему все, иначе... Но ни слова не слышит он – и тогда стреляет в лицо только что родившегося ребенка. С трупиком его на руках идет она в свой последний путь – к реке, где солдат отбирает у нее тельце ребенка и кидает его в прорубь. Потом комендант стреляет в нее. Радуга висела в тот зимний день над селом...

Да: пожертвовали даже детьми, но не уступили, не предали – и потому в конце концов победили. Страшную вещь – фашизм. Это уже была не фантазия, не аллегория – сама жизнь, которая часто страшней любой выдумки. И действовали простые люди, никогда не считавшие себя героями. Но не меньше от того были их муки и горе, величие их. Жертвовали детьми, самым дорогим – надо было. Надо!

Надо было тогда, надо и сейчас. Жуткая аналогия тогда и сейчас. Есть сходство, пусть невероятно отдаленное, между тем и другим. Неполноценные народы, неполноценные расы – эти понятия существовали у фашистов, хотя они включали в них всех неарийцев, вне зависимости от умственных способностей, наличие которых у них просто не признавали. Главное, что допускалось правомерная возможность обращаться с ними, как с не людьми. В этом суть!

И если это так, то, действительно, Лал был целиком прав. Следовательно, этого не должно быть.

И, значит, надо! Надо – несмотря ни на что. На то, что может быть страшно. Даже гораздо страшней, чем можно представить. Надо! И откладывать незачем.

 

Эя надевает скафандр. Одевает Пса. Катер взмывает в небо и устремляется ко Второй пещере.

На подлете она вызвала Дана. Он на площадке чуть ниже озера. Ждет ее.

Посадив катер, пристегнула вертолеты себе и Псу. Ведя вертолет Пса по радио, поднимается высоко, летит к озеру. Вот оно, уже полностью очищенное от глыб, мерцающее. Площадка под ним, и маленькое серебристое пятно. Дан.

Он неподвижно, опустив голову, сидит у какого-то огромного камня.

– Здесь мы были в его последний миг, – без всякого предисловия говорит он, глядя на ее тень. И не поднимает голову, не глядит в лицо, как будто боится прочесть в нем окончательный отказ.

Она садится на камень рядом. Пес покорно ложится у его ног.

– Я вцепился в этот камень. Одной рукой. Непонятно, каким образом. Снова попробовал недавно – ничего не получается. Он держался за меня, потом рука у меня заскользила, он толкнул меня и отпустил мою руку, за которую держался, и я вцепился в камень обеими руками. Его сразу смыл поток, он не сумел ни за что зацепиться: у него было меньше сил, чем у меня – мое тело намного моложе. Я успел позвать его. "Дан! Не забудь... А-а-а!!!" И все! Его, должно быть ударило глыбой. Или в этот момент он летел вниз, в пропасть. Здесь все это произошло. – Он замолчал, продолжая избегать ее взгляда.

Она взяла его за руку. Он поднял голову, взглянул ей прямо в глаза. По ее спокойному виду, по улыбке понял, что она с ним – совсем и окончательно.

– Спасибо, – еле слышно произнес он. – Спасибо, что я не ошибся.

– Не надо, родной мой! Все будет как надо. Будет ребенок – а понадобится, то не один.

– Спасибо, девочка! – он привлек ее к себе. – Страх меня мучил. Что не удастся сдержать обещание, которое дал памяти Лала в себе. Что не выполню свой долг перед ним. Спасибо.

 

Все было готово. На следующий день должна была начаться проверка – и затем выведение монтажных роботов. Следом шел пробный пуск на малой мощности. Если все пройдет благополучно, отправят отсюда роботов и произведут рабочий запуск.

Пока все шло гладко. Проспав ночь, они утром быстро провели проверку всего комплекса и системы его управления. На контрольном пульте ни разу не загорелось табло "Нарушение" – приборы не обнаружили их.

Один за одним из входного отверстия Второй пещеры шли машины-роботы, уползая, двигаясь самоходом к месту ожидания конца пробного пуска.

Он тоже прошел без каких-либо неожиданностей. Слабый поток воздуха выходил из выходной трубы, и газоанализатор зафиксировал  почти полное отсутствие в нем углекислого газа: вместе с азотом шел кислород с ничтожной примесью азотных окислов. Летающий робот доставил наполненные оксигенизированным воздухом колбы. В одну из них была вделана металлическая спираль, которая, раскалившись, быстро сгорела, как только ее подключили к батарее.

Началась эвакуация роботов. Вертолеты поднимали площадки с ними, уносили туда, где проходческие машины заканчивали шахту под энергостанцию. За это время на входной трубе установили мощный фильтр-отражатель твердых частиц.

...И вот все закончено. Сами они в космических катерах. Набрав высоту, Дан посылает на "землю", в центр киберсистемы управления оксигенизатора сигнал включения.

Начало работы они не видят: катера быстро уходят прочь, двигаясь вокруг планеты. Но сделав виток, увидели пыльные вихри несущегося к пещере воздуха и восходящий поток, пробивший дыру почти правильной формы в толстом облачном одеяле.

– Ура, Эя!!!

– Ура!!!

Они сажают катера у Первой пещеры, быстро выходят, радостные, возбужденные; бросаются друг к другу, обнимаются, смеются.

– Устроим праздник, Эя! Сейчас, немедленно. Попаримся, и за стол.

– Будешь мне играть сегодня?

– Буду. А ты петь, хорошо? Пошли!

– Давай сначала погуляем. По лесу.

Чудесней стал "лес". Чуть ли не с десяток листочков, и набухшие почки на других деревьях. Сосенки и елочки готовятся выпустить хвою.

Дома тоже: два растения с раскрывшимися цветами. Их поставили среди блюд, когда после бани, свежие, отдохнувшие, в яркой праздничной одежде, уселись за стол.

К такому торжеству полагалось вино – но его не было на столе, и когда Эя спросила об этом Дана, он ответил:

– Не надо сегодня, – он смотрел ей в глаза.

 Она поняла, и сердце у нее забилось.

 

[Глава 18] [Глава 19] [Глава 20] [Глава 21] [Глава 22] [Глава 23] [Глава 24] [Глава 25] [Глава 26] [Глава 27]

 [Оглавление]

 

Last updated 07/25/2009
Copyright © 2003 Michael Chassis. All rights reserved.