Борис Мир. Данэя. Часть IX. Глава 74

Евонька самая лучшая на свете! Дэлия так считала с самого детства: она ей была близка никак не меньше, чем родители и дед с бабой. Но к Еве, которую она никогда не называла, как мама, тетей Ева – только Евонькой, у нее отношение особое. Она не знала, почему. Видела ее, в общем-то, не чаще, чем вечно занятых маму и бабу: Евонька тоже вела огромную работу.

Но никто так не любил подолгу разговаривать с Делией. От нее-то в первую очередь девочка узнала столько удивительного. Привычный дед, бабушка и даже мама превращались в героев из легенды, которую рассказывала Евонька, держа ее – еще маленькую – у себя на коленях. И еще – о замечательном человеке Лале, самом близком друге деда.

Дэя порой говорила:

– Ты меня – так не любила, как ее, тетя Ева!

– Ну, что ты, девочка! Я тебя люблю. Попрежнему. Просто, ты теперь взрослая. А мне ближе маленькие. Потом: это же твоя дочка.

– Конечно! Я же шучу, тетя Евочка.

Мама многое не замечала, поглощенная неистовой работой по Исправлению. А Дэлии почему-то запомнилось, что Евонька как-то настороженно, будто – даже боязливо вела себя с мамой. До поры до времени она не задавала себе вопрос: почему?

А вообще-то, она очень любила задавать всем вопросы: деду, бабушке, родителям, Эрьке и Эрькиным родителям, деду Аргу. Они дополняли рассказы Евоньки: о ней самой, в частности – что она сыграла главную роль в движении против отбраковки детей.

– Отбраковка детей? Разве они – вещи? Дикость какая!

– Именно, девочка, – дикость. Только тогда – это не понимали.

– Деда, и Евонька стала с этим бороться?

– Да. Не одна, конечно: их было немало – педагоги, врачи. И с ними Лал, Старший.

– Деда, ты мне про него побольше расскажи!

Кризис и "неполноценные" – для нее, да и для всех ее сверстников, были чем-то бесконечно далеким, непонятным. Для деда – еще нет. Остатки этого в виде использования – как чрезвычайной меры – доноров-смертников не давали ему покоя. Все силы его были направлены на то, чтобы это скорей исчезло: только этим он и занимался. И с ним – бабушка.

Деда было слушать интересно – не меньше, чем Евоньку. Фигура величайшего мыслителя-гуманиста Лала еще ярче, чем у Евоньки, вставала в его рассказах. Весь период борьбы за гуманистическое возрождение человечества. Его участники, многих из которых она слишком хорошо знала: дядя Поль, мама и отец Эрьки – тетя Риточка и дядя Милан, огромный дядя Ги, дедушка Дзин. И даже папа, который из-за мамы не улетел на Землю-2 вместе с дядей Лалом, Младшим, оказывается, входил в тройку бунтарей-универсантов, устроивших самое первое выступление против бесчеловечного обращения с "неполноценными" на самой Земле.

А мама рассказывала о своем детстве, большая часть которого прошла на Земле-2, о самой этой удивительной планете, куда улетели дядя Лал, его жена – тетя Лейли и брат Марк, друзья папы и дяди Лала Ив и Лика, сын Евоньки Ли и многие другие. Про страшный космический полет оттуда на Землю, в котором погиб крошечный еще дядя Дэлии – Малыш. Про своего замечательного старшего брата, Лала.

Маленькой, ей эти рассказы казались сказками, легендами, – они-то и подготовили почву тому, что уже в гимназии у нее четко определился главный интерес – история. Дед всемерно поощрял его: эта наука, которую для него олицетворял Лал Старший, была в его глазах высшей из всех на Земле.

– Это прекрасно – что ты станешь историком! – повторял он.

Изучение истории дало понимание значения событий, совершенных близкими ей людьми. Лал Старший стал ее идеалом во всем: как и он, она решила стать также и журналисткой. Для развития в себе литературных способностей, необходимых для этого, усиленно занялась чтением художественных произведений, в том числе – старинных. А в них часто встречалось слово "любовь": воображение девочки оно не могло не захватить. То, где говорилось о несчастной любви, почему-то трогало ее более всего.

Как-то раз бабушка, Эя, застала ее в слезах: Дэлия читала "Лейли и Меджнун" Низами. На экране горели страницы книги, написанные причудливой арабской вязью, с яркими миниатюрами.

Почему-то бабушка меньше всех что-либо рассказывала Дэлии, чаще всего молча слушала рассказы других, иногда вставляя несколько слов.

– "Лейли и Меджнун"? – она уселась рядом с внучкой; они были одни.

– Бабуль, почему только ты мне ничего не рассказываешь?

– Что, маленькая? То же – что другие? У них это получается лучше, чем у меня.

– А мне всегда казалось, что ты терпеливо ждешь – когда что-то сможешь рассказать только ты.

– Ты так думаешь, девочка? Может быть. О чем бы ты хотела услышать от меня?

– О любви, бабуль.

– О любви? Что ж: ты ведь уже большая – сумеешь понять. С чего же начать мне? – взгляд ее задержался на экране: – "Лейли и Меджнун" читает моя девочка. Ладно: послушай-ка о Лейли – другой Лейли, нынешней. Ее история – не менее удивительна, чем древние поэмы.

И, правда: не менее! Дэлия, пораженная, слушала, боясь дышать.

... Прекраснейшая, красивей всех на Земле, и талантливейшая актриса – Лейли (тетя Лейли!) в мрачные времена, когда люди забыли любовь, полюбила – старого ученого, совершившего самое крупное тогда открытие – деда Дэлии; ей рассказал о любви, которую знали люди прежних эпох, Лал Старший.

Когда он уходил на обновление, она сказала ему на прощальном пиру...

– Разве дед...?

– А ты не знала? Ведь он же был тогда величайшим ученым своего времени. Его нынешнее тело принадлежало донору, на которого похожи лицом твоя мама и ты.

... Она сказал ему:

– Приходи обновленным – тебя будет ждать моя страсть. – И ждала его.

А он вернулся и в тот же день – нет, ночь: это была новогодняя ночь – встретился с ней, Эей, бабушкой, и их сразу связала взаимная страсть – еще не любовь.

Лейли узнала о его возвращении и поспешила к нему, но, увидев их рядом в новогоднем павильоне – он не замечал никого, кроме нее, бабушки – не подошла к нему. А он не вспомнил о том, что она обещала ему перед операцией.

И прошло десять лет после того. Дед вместе с ней, Эей, и неразлучным своим другом Лалом готовился к полету на Землю-2. Лейли не разу не видела его – и продолжала любить, безнадежно.

Лишь перед самым отлетом произошла негаданная встреча их. На озере ("Мы полетим туда с тобой: я покажу"). Единственная, незабываемая – для нее; для него – лишь прекрасный эпизод.

Они улетели. Она ждала, почему-то надеясь на что-то. И одна из первых сумела увидеться с ними после прилета.

– Я была рада ее прилету: ужасно надоел карантин. Говорила ей о Лале Старшем, но мне казалось, что она не слышит меня – лишь ждет чего-то. Только когда появился Дан, я поняла все. Сразу.

Когда незадолго перед отлетом туда он появился утром в бассейне со следами поцелуев на теле, мне было все равно: это было его дело, а меня – никак не касалось. А теперь – нет: он был мне дорог, бесконечно. Он – и только он: один, на всю жизнь.

Я не знала, думает ли он так же: мне стало больно от мысли, что он хоть на мгновение может быть близок с другой, как со мной. А она, Лейли, была прекрасна: красивей ее я не видела никого – ни раньше, ни сейчас. И она – любила его: я видела. Она – была тогда с ним перед отлетом: мне не нужно было ничего говорить.

Я ждала: каждая клетка моя была в напряжении. Ждала и она.

– Мама, Дети сейчас придут, – сказал он, и обе мы поняли, какое место занимает каждая из нас в его жизни.

Вот так! – бабушка ладонь смахнула навернувшиеся слезы. – Слушай дальше.

Она снова ушла – молча. И что удивительно: ее любовь к нему перешла на всех нас, близких ему. Быть с нами стало для нее как воздух и свет: она была первой, испытавшей неотразимое влияние нашего примера – дети, семья. Так хотел Лал, Старший, – под его влиянием узнала она любовь.

А ее любил наш сын, Лал Младший, – полюбил еще там, на Земле-2, когда смотрел фильмы с ее участием. Она встретила его там же – где произошло ее единственное свидание с Дедом. И стала его женой. Она – первая из интеллектуалок – родила на Земле ребенка: тогда это был подвиг.

– И продолжала любить дедушку?

– Нет. Одно чувство перешло в другое. Нашего сына было за что любить кроме того, что он сын Дана. Наверно – не сразу. И было, конечно, не легко.

Не только тогда. Ведь она же была намного старше его, моего сына: она же старше и меня. И мысль, что ему, а не ей придется расплачиваться за это, не давала ей покоя. Она не знала, что делать: расстаться с ним, пока не поздно, или заснуть в анабиозе, чтобы сравняться в возрасте.

– И выбрала...?

– Третье: она полетит в Дальний космос вместе с Ли и Ги на "Контакте", чтобы отправить сигналы Тем.

– Ба, а он, дядя Лал, долго будет ждать ее?

– Долго, девочка: полсотни лет – за это время на гиперэкспрессе пройдет лишь пять. Эта история – еще не кончилась.

Вот и все! Видишь: жизнь удивительней любого поэтического вымысла. И может быть, жизнь нашей Лейли станет легендой – о любви, вернувшейся на Землю.

– Да, ба!

Эя не напрасно ждала своего часа. Она не задавала себе вопрос: не рано ли? Нет: девочку недаром потянуло к произведениям, одно из которых продолжало светиться на экране.

И сразу многое стало доступным пониманию. Ведь можно видеть или слышать что-то каждый день – и не обращать внимания: потому что ничего не знаешь об этом

... – Евонька, расскажи мне про своего сына, – Дэлия попросила об этом просто так, – главным образом, чтобы сделать приятное ей, своей Евоньке. Та, как будто, не рассказывала ничего нового – но сама Дэлия видела все какими-то другими глазами.

– А он был счастливым?

– Конечно: он же был самым лучшим космическим спасателем.

– Я не о том. Ведь он был таким добрым: кто-то, должно быть, сильно любил его?

Ева покачала головой: глаза ее стали грустными.

– Евонька, если бы он полюбил мою маму – раньше, чем папа – я была бы твоей внучкой. – Этого не надо было говорить – но откуда Дэлия могла знать!

Зачем-то на минуту в комнату вошла мама, – и лицо у Евоньки как будто окаменело. Мама почти сразу ушла, и следом, поспешно, Евонька – стараясь не глядеть в глаза. Мозг мгновенно пронзила догадка.

Почему так вышло? Ведь Ли – когда-то спас ее. И деда с бабой, и дядю Лала. Ну да: он же космический спасатель – редко бывал на Земле. А она в его отсутствие успела полюбить папу, друга ее брата. Потому-то она, Дэлия, появилась на свет. Но – все же – во всем этом было что-то несправедливое.

Должно быть – нет, значит – он улетел на Землю-2 из-за мамы. Теперь понятно: ведь когда-то она слышала, что его решение улететь туда было для многих неожиданным. Улетел один – друзей у него и там, конечно, много, но – рядом с ним нет жены: любимой – и любящей. Как же – живет он так? Ей стало до боли жалко его.

– Расскажи мне еще о своем сыне: я очень хочу послушать! – сказала она, оставшись поздно одна в своей комнате и вызвав ее. Ева говорила, – и Дэлии почему-то становилось все более обидно за него. – У тебя необыкновенный сын. Какой он добрый. Я бы смогла полюбить только такого, как он.

...Так и получилось: Ли незаметно заполнил все ее воображение. Когда-то в детстве, она сказала, что полетит вместе с Эриком на Землю-2: теперь она решила это твердо. Чтобы встретить там его.

Говорят она очень похожа на маму – вылитая, как она в том же возрасте: просто поразительно. Он сразу узнает – кто она. И если станет нужной ему, то будет ждать его – долгие годы. Как Лейли когда-то. Вместе с дядей Лалом, который будет ждать свою Лейли.

Она никому не говорила об этом, – даже Евоньке. Только однажды, когда та говорила о Ли, Дэлия сказала:

– Все будет хорошо.

[Глава 71] [Глава 72][Глава 73][Глава 74][Последняя глава]

[Оглавление]